Цикл фон Триера, начатый «Антихристом» и «Меланхолией» - не трилогия, а триптих. Три его части развёртываются параллельно в одном и том же циничном мире, где режиссёр, уставший от людей-порождений крокодилов, показывает их в самых неприглядных проявлениях. Эти фильмы далеко не для всех: многим ли понравится, когда по их обнажённым нервам скребут осколком стекла? А именно такого эффекта сознательно добивается автор. Результаты несколько предсказуемы: «Антихрист» с его метафорическим побегом людей в ад был принят публикой плохо и провалился в прокате, мизантропическая «Меланхолия» привлекла модной темой конца света и поведения обречённых людей, но толкнула самого Триера на шутки с нежелательной тематикой. Теперь вот «Нимфоманка», закрывающая тему: сначала люди идут в ад, потом ад идёт к людям, под конец…
Не то чтобы режиссёр внезапно обратился к теме секса: его хватало и в первых двух фильмах цикла. Однако в «Нимфоманке» сексуальная тематика вынесена и в название, и в предельно схематичный, но красноречивый постер: обезличенный контур вагины, ничего личного, ничего человеческого. Именно так героиня относится к сексу, который (казалось бы) заполняет всю её жизнь и является смыслом. Хотя сами по себе истории ничем шокирующим для сегодняшнего дня не являются (у многих милых девочек-няшек за плечами и не такое), Триер вскрывает суть.
Обернуть фильм в историю исповеди – ход, позволяющий охватить огромное пространство и время. Пятидесятилетнюю героиню находит на улице, практически умирающую, немолодой холостяк с, судя по всему, небогатой личной биографией, но отменной эрудицией и еврейскими корнями (да и зовут его Селигман, чуть ли не Вассерман) – идеальный, восприимчивый слушатель для историй о сексе и о жизни. Стеллан Скарсгорд в этой роли смотрится максимально убедительно.
О чём она ему расскажет? О своих приключениях – невразумительном первом опыте с красавчиком с красивыми руками (Шайя ЛаБеф)? О секс-соревновании с подругой в поезде (кто больше мужчин соблазнит в течение поездки)? О смерти отца, эмоции от которой тоже превратились в похоть? Да и были ли там вообще какие-то чувства, кроме чисто физиологических? Восемь историй секса (так в полной версии фильма) найдут свой отклик у слушателя – печального пожилого Селигмана (неслучайно ему дано имя известного психолога-позитивиста). Да и имя героини – Джо – какое-то подчёркнуто бесполое. У русского зрителя оно ещё и вызовет ассоциацию с неуловимым героем анекдота: и правда, сама Джо действительно оказывается никому не нужна. Даже самой себе.
Не то чтобы героиня вообще неспособна чувствовать. Но самые сильные эмоции у неё лежат вдалеке от секса, и это не парадокс. И трагедия фильма не в том, что (казалось бы) всё у героини не складывается. А в том, что в самом личном, что у неё может быть, нет ничего личного. И комментарии Селигмана, которые касаются то математики, то рыбной ловли, то классической музыки, делают даже самые откровенные сцены фильма интересными, но ни капельки не возбуждающими.
Конечно, впереди ещё вторая часть фильма, пока не вышедшая в прокат в России. Она добавит своих красок в серую картину замкнутого мирка Селигмана и большого, но по сути замкнутого в ещё более узком месте мира Джо. Ведь в этой части показана только её молодость (нынешнюю Джо играет Шарлотта Генсбур, молодую – Стейси Мартин). Неизвестно, что ждёт героиню в дальнейшем, хотя уже известен её финал.
…под конец люди приводят ад в свой рай. И, спрашивается, почему в саундтреке фильма есть Rammstein, есть Шостакович, есть Сен-Санс, но отсутствует как никогда уместный Том Уэйтс?
